Игорь Константинов

Здесь сходятся Зори

Северный олень из сказки Г. X. Ан­дерсена, вспоминая свою далёкую роди­ну Лапландию, с восхищением говорил о её льдах, снегах, холодах, полярном сиянии и ни разу не обмолвился о лет­ней поре.

Но лето — самое лучшее время на Севере. Круглый день светит солнце, леса полны ягод и грибов, в озёрах игра­ет рыба. Эталон природы на Кольском полуострове назван Лапландским запо­ведником. Его территория немалая — примерно 40 на 40 километрров.

Что может быть лучше ягельного бора! В нём нет высоченных сосен — ростом не вышли, зато стройны. Солнечно в таком лесу, воздух пропитан ароматной смолой, птицы поют напере­бой. Стараются птахи изо всех сил — немного времени им на песни Север отводит. Скоро предстоит в путь-дорогу собираться. Шмели кружат над цветами днём и ночью, будто перепутали время суток. Из-за пригорка бормочет речка. Спускается к ней, скрипя ягелем, ветви сторогий абориген Лапландии северный олень. Постоит, посмотрит, не торопясь перейдёт на противоположный берег и по склону едва заметной тропой подни­мется вверх — в тундру. Там ветерок, нет надоедливой мошкары, и олень может отдохнуть, понежиться. Летом его соплеменники часто пасутся в тун­дре, где у них и стол и дом.

Сейчас на Кольском полуостро­ве северные олени обычны. Но было время, когда их почти не осталось. Лапландский заповедник стал для оле­ней пристанищем, где их не тревожили, не охотились на них. С годами ряды оле­ней пополнились, и они начали разбре­даться по полуострову.

Человек давно приручил северного оленя. С его помощью удавалось осваи­вать полярные края. Лет 80 назад для многих жителей Севера существование без одомашненных оленей было немыслимо. Олени были не только кормильцами северян, их шкуры шли на пошив одежды и утепление чумов. Единственным средством передвижения являлись нарты, запряжённые оленями.

Забот с животными немного — круглый год они на подножном корму, под открытым небом. Пастухи охраня­ют их от волков да перегоняют, меняя пастбища.

Олень, хоть и одомашнен, но остал­ся полудиким животным. Случается, отбивается от стаи и уходит к дикарям, усваивает их нравы. По мнению учёных, хищники чаще охотятся на таких пере­бежчиков. Это и неудивительно, ведь у них исчезла мгновенная реакция на врага.

Самцов северного оленя называют ирвасами, самок — важенками. Зимой они кормятся ягелем, выкапывая его из-под снега. Другие же олени питаются ветками.

Ирвасы в осеннюю пору устраивают между собой брачные турниры. Редко они кончаются кровопролитием. Правда, известен случай, когда на поле боя оста­лись два соперника: переплелись, сце­пились в мёртвой хватке ветви рогов, сколько времени таскали друг друга животные, никто не знает, так и упали вместе. Нашёл их медведь и съел, оста­лись лишь рога — свидетели боя, из которого никто не вышел победителем.

Очень интересный зверёк — норвеж­ский лемминг. Одна из особенностей леммингов — способность появляться в несметном количестве на год или два, а потом на несколько лет пропадать. Во время массового размножения зверьки совершают далёкие миграции, никакие преграды не останавливают их путеше­ствия. Они переплывают реки, переби­раются через озёра. Много животных во время странствий погибает, становится добычей не только зверей и птиц, но и крупных рыб. Эти зверьки являют­ся источником существования многих четвероногих и пернатых обитателей полуострова.

Люди, живущие на берегу Чун-озера — на центральной усадьбе заповедника, — изучают природный комплекс северной тайги, горных тундр и озёр. Каждый день пешком или на лодках отправляются они во все уголки заповедника.

Берега Чун-озера покрыты ворсистым ковром, усеянным яркими ягодами морошки. Ягода эта необычная: неспе­лая — красная, даже алая, созревшая — жёлтая, почти оранжевая. Вкус у неё несравненный, слегка ананас напо­минает. Сколько полезных витаминов и лекарственных свойств выявили в морошке люди, сразу и не перечислишь. Содержит она и дубильные вещества, и различные кислоты, и множество микро­элементов. В народной медицине издав­на используют её корни, цветы, листья, плоды. А какое получается из неё варе­нье! Но лучше всего морошка, взятая с куста, — нет ничего ароматнее и слаще.

Идёшь, перепрыгивая с кочки на кочку, и вдруг столб с домиком для птиц на верхушке. Он обит железом, а посре­дине на нём металлический козырёк. Это гоголюшник — искусственный домик для северной утки — гоголя. Птица эта гнездится в дуплах деревьев. Эту особен­ность давно заметили саамы и карелы. Из сосновых или еловых полешек они выдалбливали домики и подвешивали их на деревьях. Потом забирали из них часть яиц. Утку такой грабёж, вероятно, не очень смущал, она пополняла кладку и выводила потомство. В Лапландском заповеднике гоголюшники побужда­ют птиц оставаться здесь на гнездовья. А орнитологам с их помощью удобнее наблюдать за пернатыми.

Ну а для чего металлическая броня, прикреплённая к столбу? Это защита домика от куницы и даже росомахи — хищника, внешне слегка похожего на небольшого медведя. Зверь этот обычен для заповедника. Росомаха охотится сама, не брезгает падалью, случается, отнимает добычу у куницы и лисы. А иногда расправляется и с самими кон­курентами.

Болотце оборвалось лесистым подъёмом. Тут много громадных кам­ней. С одного взлетели две куропат­ки, пёстрые как узоры лишайника, покрывающего камни. Среди накипных лишайников (они живут на камнях) много таких, которым по 4—5 тысяч лет. Они помогают учёным опреде­лять возраст горных пород, уточнять, сколько лет тем или иным памятникам истории. Некоторые лишайники «поме­чают» определённую группу минера­лов, и за это им благодарны геологи. Лишайники — индикаторы окружаю­щей среды, они чутко откликаются на присутствие в воздухе различных микроэлементов. По их состоянию можно определять чистоту атмосферы.

Чем выше горы, тем меньше высота деревьев, редеет лес и наконец от него ничего не остаётся. Начинается каме­нистая тундра. Неожиданно донеслось «ууу» — филин на охоту вылетел. Он ведёт ночной образ жизни, значит, уже поздний вечер, а солнце над Лапландией светит как днём.

Вот такое оно необычное — лапланд­ское лето.